Мои путешествия - сплав по реке хуту

Светало. Костер догорал. Над рекой повис густой туман. Сквозь него неясно были видны горы по ту сторону Хуту. В это время на самой середине реки появился какой-то темный предмет. Это была улимагда и в ней два туземца. Не спуская глаз с лодки, я протянул руку и тронул спящего рядом со мной человека, думая, что это Дзюль, но это оказался Гусев. Он вскочил на ноги и дико закричал. Тогда поднялись все остальные и тоже принялись кричать. Я видел, как туземцы задержали лодку, проворно повернули ее назад и скрылись в тумане. Возбуждение моих спутников сменилось отчаянием. Они стали кричать и в одиночку, и все разом, спорили и укоряли друг друга. Только Дзюль и Чжан-Бао сохранили самообладание.

Минут через двадцать туман стал подниматься кверху. Река была совершенно пустынна. Я просил моих спутников успокоиться и подождать восхода солнца. Была слабая надежда, что лодка, может быть, еще вернется.

Прошел час, другой, я уже начал терять надежду. Вдруг Крылов сделал мне какой-то знак. Я не сразу его понял. Казак пригибался к земле, стараясь возможно больше скрыть свое присутствие, и шепотом повторял одно слово:

– Собака!

Я взглянул в указанном направлении и действительно увидел собаку. Она сидела на противоположном берегу и, насторожив уши, внимательно смотрела на нас. На душе у меня сразу отлегло. Значит, туземцы не ушли, а спрятались где-то в кустах. Тогда я вышел на берег и закричал:

– Би Чжанге, нюгу лоца, агдэ ини бу цзяпты май-макэ (т. е. "Я Чжанге, шесть русских, много дней ничего не ели").

Через несколько минут из зарослей поднялся человек. Я сразу узнал в нем ороча. Мы стали переговариваться. Выслушав меня, он сказал, что их лодка находится ниже по течению, что он отправится назад к своему товарищу и вместе с ним придет к нам на помощь. Ороч скрылся, собака тоже побежала за ним, а мы уселись на берегу и с нетерпением стали отсчитывать минуты.

– Идут, – вдруг сказал Дзюль.

Действительно, одна лодка показалась из-за поворота.

– Еще лодка, – заметил Крылов.

– Третья, – крикнул Косяков.

– Люди много ходи, – сказал, поднимаясь на ноги, Чжан-Бао.

Действительно, плыли три лодки, на которых люди усиленно работали шестами. Через четверть часа они подошли к нашему биваку. Это был встречный отряд Николаева. Тогда случилось то, чего я вовсе не ожидал. Меня, Дзюля и Крылова оставили силы, и мы опустились на землю, а те, кто лежал, не вставая уже несколько дней на гальке, поднялись на ноги.

Наши спасители привезли с собой жидкий отварной рис. Мы с жадностью набросились на пищу, но с первых же глотков почувствовали себя дурно. Началась сильная рвота. Несколько раз мы принимались за еду и каждый раз с тем же результатом.

Из расспросов выяснилось, что Николаев по прибытии отправился на поиски нас вверх по реке Хади, поднялся по ней километров на сто и, не найдя наших следов, возвратился к морю. Спустя две недели он возвратился с орочем с реки Тумнина. Старшина селения Хуту-Дата Федор Бутунгари, прослышав, что я пошел к Анюю и что Николаев ищет нас на реке Хади, послал к нему гонцов с извещением, что надо идти вверх по Хуту, Буту и Паргами.

– Судя по времени, – говорили орочи, – Чжанге должен был давно уже выйти к морю, значит, случилось какое-то несчастье, и потому надо торопиться.

Мой помощник тотчас выступил в путь. Федор Бутунгари подробно рассказал ему, где и как нас искать, и дал переводчиков. Николаев поднимался по реке Хуту очень быстро, сокращая ночевки и время на отдых. Последняя ночь застала его в пути, километрах в трех от нашего бивака. Случайно впереди него шла еще одна улимагда с двумя орочами-охотниками, которые ничего не знали о нашем путешествии. Каждый вечер Николаев делал в воздух три-четыре выстрела. Их-то мы и слышали, а на рассвете увидели орочей, которые приняли нас за чалдонов (бродяг) и спрятались в прибрежных зарослях.

После такого сильного нервного напряжения появилась необычайная слабость. Едва я вошел в лодку и лег на приготовленное мне место, как почувствовал, что веки мои слипаются сами собою. Мне стало трудно говорить и ни о чем не хотелось думать. Когда лодки отходили от берега, я в последний раз взглянул на бивак, который едва не стал нашей могилой. Дуплистое дерево с затеской, примятая трава и груда золы на месте угасшего костра – все это так запечатлелось в моей памяти, что потом, хотя прошли многие годы, никакие другие образы не могли заслонить собою воспоминаний об этом случае.

Река Хуту течет сначала с севера на юг, а после принятия в себя реки Буту круто поворачивает на северо-восток. Наш голодный бивак, как помнит читатель, находился у слияния обеих рек. Каждая из них близ устья принимает в себя по большому притоку – Содолинго и Аделами. Местность эта называется Чжауса. Отсюда на значительном протяжении правый берег Хуту высокий, нагорный и слагается из пород массивно-кристаллических. С левой же стороны выступают речные террасы новейшего образования, состоящие из обломков горных пород, перемешанных с глиной, песком и илом.

Лодки, управляемые опытными руками орочей, быстро плыли вниз по течению. Туман рассеялся окончательно. Было тепло и светло. Порой я приходил в себя, открывал глаза и видел красивые горы, чистые плесы реки и лес по берегам ее. Какие-то пестрые птицы порхали и, вытянув длинные шеи, торопливо проносились над лодкой. Гусев каждый раз пугался их, принимая за ворон.

В самой долине леса состоят из пород широколиственных – мельком я видел маньчжурский ясень, тополь Максимовича, белую березу и какие-то высокоствольные тальники. Лиственницы выбирались на более возвышенные места, постоянно смешиваясь с елью и пихтой, которые по вершинам горных хребтов царили безраздельно и в своем сообществе терпели только каменную березу.

Река Хуту и все ее притоки по справедливости считаются богато населенными зверем. В верховьях Буту держатся лось, кабарга, соболь и росомаха. По среднему течению в горах с левой стороны обитают северные олени. По правым притокам орочи иногда видят изюбров, кабанов и изредка тигров.

Когда начало смеркаться, мы пристали к острову в местности Лелю. Одеяние Гусева и странное поведение его обратило на себя внимание орочей. Они долго смотрели на него и затем спросили, таким ли он был на Анюе. По их словам, местность, где мы долбили лодки, считается "нечистой". Орочи боятся туда ходить и всегда рассчитывают свой маршрут так, чтобы ночевать выше или ниже. Там неоднократно были случаи, когда люди вдруг беспричинно чего-нибудь пугались и после этого становились душевнобольными. То же случилось, по их мнению, и с Гусевым. Вот почему он и блуждал по лесу, а мы потерпели аварию и чуть не погибли от голода.

Нам все время хотелось есть, и мы жадно набрасывались на пищу, но каждый раз после еды появлялись головокружение и тошнота. Всю ночь напролет мы лежали у огня, страдая приступами болезни. Когда рассвело, я не узнал своих спутников. У всех нас оказались распухшие лица и ноги. Пересилив себя, я еле добрался до лодки. Солнечный восход застал нас уже в дороге.

Красивая и спокойная в верхнем течении река Хуту становится бурливой и быстрой около устья. Здесь она разбивается на несколько проток, иногда таких узких, что в них едва могли повернуться лодки, иногда очень широких, порожистых и заваленных валежником.

– Тумни ходи есть, – сказал один из орочей и указал рукой на горы, расположенные под прямым углом к реке Хуту.

Протока, по которой мы плыли, стала забирать вправо, а слева подошла еще какая-то другая большая протока.

Солнце стояло высоко на небе и светило ярко, по-осеннему. Вода в реке казалась неподвижно гладкой и блестела, как серебро. Несколько длинноносых куликов ходили по песку. Они не выражали ни малейшего страха даже тогда, когда лодки проходили совсем близко. Белая, как первый снег, одинокая чайка мелькала в синеве неба. С одного из островков, тяжело махая крыльями, снялась серая цапля и с хриплыми криками полетела вдоль протоки и спустилась в соседнее болото.

Орочи взялись за весла, направляя лодку к тому берегу, где течение было быстрее. Протоки становились шире, многоводнее и казались длинными озерами.

Но вот и сам Тумнин! Удэхейцы называют его Томди, а орочи – Тумни (к последнему названию русские прибавили букву "н"). Большая величественная река спокойно текла к морю. Левый берег ее нагорный, правый частью низменный и поемный и слагается из невысоких террас. Кое-где виднелись небольшие островки, поросшие древесной растительностью. Они отражались в воде, как в зеркале, до мельчайших подробностей. Словно там, под водою, был другой мир, такой же реальный, как и тот, в котором мы обитали.

Солнечное сияние, широкий водный простор, даль, открывающаяся на необозримое пространство, и душевное равновесие после пережитых страданий благотворно действовали на истомленный организм и вызывали дремоту.

Проехав километра три по Тумнину, орочи свернули в одну из правых проток, на берегу которой расположилось селение Хуту-Дата. Несколько ребятишек сновало по воде в разных направлениях. Это орочские дети забавлялись в лодках. Веселые крики и смех оглашали воздух. Мальчики с острогами в руках приучались колоть рыбу. Самые маленькие ребятишки, полуодетые, стояли по колено в грязи и что-то доставали из воды. Завидев нас, они пустились бежать к селению. Через минуту из домиков вышли взрослые люди. Некоторое время они стояли неподвижно, но потом, узнав сородичей, не торопясь, пошли к берегу.

– Ну, здравствуй, – говорили орочи, протягивая нам руки.

В прошлом году, будучи в походе на Анюе,мы познакомились с лесоустроителями,ребятами из поселка Тумнин Анисимовым Юрием,Антоновым Сергеем,Тюриным Сергеем.Они нас пригласили побывать в их местах.Рек Бута,Хуту,Тумнин еще нет в копилке наших путешествий.Вот и подошел сентябрь.Мы засобирались в поход.Изучаем карту,планируем маршрут.Знаем,что на слиянии рек Бута и Хуту когда-то орочи спасли от гибели экспедицию Арсеньева.Предполагалось,что поход будет совместно с тумнинцами.НО в силу обстоятельств ребята не смогли пойти с нами.По просьбе Сергея Тюрина(большое ему спасибо) нас встречал заядлый рыбак из Ванино Володя Быханов.Маршрут планировали на ходу.Созвонились с Володей Быхановым.Он пообещал все устроить.По его просьбе в Ванино нам будет помогать Дербенев Виктор.В общем наша команда в урезанном составе из 4 человек на моем Хайсе тронулась в путь.(Организатор и вдохновитель походов москвич Виктор Хабаров на этот раз не смог участвовать в походе).Первая остановка в Лидоге.Заезжаем к друзьям.Фотографируем Амур.На ночлег останавливаться не стали и двинули дальше.Решили заночевать где-нибудь в дороге.
.
Ночью съехали с основной трассы,по навигатору определили,что выедем на реку Гобилли.В темноте устроили лагерь.А утром разглядели место нашей стоянки.Все бы ничего,да вот только многие мало мальски удобные для стоянки места загажены горе-рыбаками,туристами.Поэтому мы часто чистим стоянки от мусора.






Дорога на Ванино очень живописна.Идет ее строительство.Что это серьезно говорят площадки строителей,расположенных в красивейших местах между гор.


Доехали до Ванино.Нас встретил Виктор Дербенев.Решено было остановиться у него на базе.Наше желание пройти морем до Ванино Виктор охладил:"Вы сначала съездите на мыс Датта,на место вашей конечной остановки на сплаве и посмотрите сами.В месте выхода реки Тумнин в море всегда ветер,волна и вы на катамаране не сможете безопасно выйти в море.Вас просто может выбросить в океан".Решили посмортеть.Мыс Датта в 30км от Ванино.Едем туда.



border=0 alt=IMG_6098.jpg>


Решено,что нас забросят в район впадения реки Садулинэ в р.Хуту.Но там места,закрытые для посторонних.Обрашаемся в лесхоз,где нас любезно встретили и посоветовали обратиться в дирекцию компании "Экстралес".Без лишних проволочек Василий Федорович Кударенко оформил нам пропуск.
Выезжаем,нас сопровождает джип Виктора,за рулем которого его жена Оксана.

И вот мы на маршруте.К реке мы проехать не смогли.Эта дорога не для Хайса.Машину кидает на кочках.Дорога заболочена,местами торчат пни.В темноте делаю вмятину на двери.Ну и ладно.В темноте выгружаем снаряжение.Остановились у ороча Федора в бараке.Утром ребята собирают катамаран,а я рисую первый этюд.








Далее смотрите в фотографиях.

































Красивые места,единственный минус-запахи разлагающейся после нереста рыбы.

Вышли в реку Тумнин.Останавливаемся на косах,на которых медвежьи следы.С медведями повстречаться не пришлось,хотя когда идет нерест рыбы их здесь много.

На последней ночевке в районе лодочной станции у поселка Датта к нам пожаловала гостья.Она подчистила походный стол.По душе ей пришлось сало,колбаса.Удалось ее снять уже на катамаране,где лисичка пыталась стащить рыбу.








В завершении похода Виктор Дербенев прокатил нас на катере,показал красивые бухты.Мы прошли до Советской Гавани.И поняли,что на нашем катамаране с волнами мы бы не справились.Крепко уцепивщись за поручни,промокнув от брызг,и боясь выбить зубы и потерять фотоаппарат я сделал еще несколько кадров.


А это порт Ванино.


По пути домой.Строящая дорога Лидога-Ванино проходит в живописных местах вдоль нерестовой реки Анюй.

В очередной мини-отпуск я отправился сплавом по реке Хуту, что в Ванинском районе Хабаровского края со своим другом, на недельку, на резиновой лодке Smart (без мотора).
Река достаточно «хоженная», без особого экстрима и диких порогов - как раз для размеренного отдыха, неспешных бесед и рыбалки. Протяженность маршрута 160 км.
Для тех, кто не в курсе: река Хуту с притоком Бута впадает в Тумнин, а Тумнин в районе поселка Датта впадает в Татарский пролив (Охотское море).

Маршрут такой: «бичевозом» Влд-Свг до п. Высокогорный - 18 часов в пути, 1900 рэ (купе). Приехали ночью, но нас уже встречал Александр на «Датсуне» (договаривались заранее). Он-то и забросил нас до самой реки (80 км по лесовозной сносной дороге, 3 рубля). Пока вез - все недоумевал, что мы вдвоем и без ружья. Заодно рассказал про двух медведей-подранков, что бродят по Хуту, один из которых «переместил нос на подбородок мужичку из Высокогорного, когда он тихо-мирно рыбачил».
Ладно, думаю, байки все это. Миф.
Александр уехал, оставив нас во тьме возле моста через Хуту. Развели костер, накачали лодку.

Утром спустились на воду. Маршрут разрабатывали таким образом, чтобы на всё-про всё неделька, да ночевать в зимовьях. Первое буквально через пяток километров, прямо на берегу.

Внутри первое знамение (это мы уже потом поняли).


Ночевать было рано, поэтому поспали часок с дороги и попёрли дальше. Хуту - река, безусловно, красивая и заслуживающая внимания. В своем время ее исследовал Арсеньев, здесь же он потерпел крушение во время наводнения и остался без продовольствия - спасли орочи (о них отдельный разговор). Это путешествие подробно описано в его книге «Сквозь тайгу» (если не ошибаюсь).



Средняя скорость около 7 км/час, много заломов, но все пропилены. Куча ручейков и плеса - есть, где половить. Из рыбы: хариус, мальма, кунжа и кета во всех ее проявлениях (но не в этот раз).



К вечеру стали искать зимовье, но, судя по GPS, одно уже пропустили. Следующее еле отыскали по едва приметной тропе от воды. Оказывается, первая «зимушка» чуть ли не единственная, которую видно с воды, остальные хозяева попытались спрятать. Нашли большую заимку с баней и бураном. Растопили, сварили ужин. Спирт. Сон.

С утра облавливаем все явно рыбные места, но результат практически нулевой. К обеду дошли до моста через Хуту, который находится в 140 км от Ванино, но не на трассе Лидога-Ванино, как я изначально подумал, а на какой-то лесовозной дороге. Стоят три машины, рыбачат мужики. Завидев нас, спросили в лоб: ведро-то хоть хариусом набили? Да какой там, отвечаем мы - не клюет рыба на наши мушки. Один из них осмотрел наши снасти и подарил мушку, раза в 3 больше тех, что были у нас. Перекус, идем дальше.

Зимовье, что неподалеку от моста, в котором когда-то жил Костя-ороч спалили. Рядом хабаровчане строят некислую такую базу, но сторож нас не пустил. Идем дальше, в надежде дойти до зимовья некоего Феди. По пути пробуем новые снасти и блеснить. Вроде, стали попадаться экземпляры.
Но лично для меня все удовольствие от рыбалки портят огромные медвежьи следы, которые всюду, где бы мы ни вставали. Поэтому периодически приходилось греметь металлической кружкой. Уже под вечер, состоялась встреча, которой суждено было случиться: по берегу на нас вышел-таки мишка. Далековато, правда, метров 100 и нас, кажется, даже и не заметил, поэтому мы по тихой прижались к другому берегу и ходом, ходом. Не найдя зимовья, заночевать решили на косе. Благо, наноса хватает, чтобы развести костер. Шляпа.

А ночью пошел дождь. Тот самый, что называется тайфун «Талас». Мы же надеялись, что это временно и дождь вот-вот закончится. Временами сушились:

Но дождь напротив - усилился до ливня. Начинаем «киснуть». Куртка промокает и по ней в вейдерсы стекает вода. Полная шляпа. Рыбачим, но кайф уже не тот. Еще одна ночевка на косе, правда, теперь уже с лесом, но кроны деревьев не спасают от воды с неба, натянутый тент оборвался под напором накопившейся воды, палатка промокла снизу, поэтому полночи спали прямо у костра, накрывшись пенками. Один фиг вымокли насквозь. Утром принимаем решение - скатываемся до кордона как можно скорее. Тем более, что уровень воды начал подниматься, добавились мутные бурлящие рукава.

35 километров до кордона пролетели очень быстро, уже к обеду завидели заветные домики. У берега привязана ульмага, но тишина. Заходим в крайний домик - спят два человека. Ну, думаю, инспекторы после трудовой вахты отсыпаются. Еле разбудили их. «Инспектором» оказался Александр-ороч. Он же «дед», он же «однорукий бандит». Весь «расписной». Пока Женька ходил за дровами, он поведал мне о своем богатом криминальном опыте. Тут проснулся второй - Андрей. Оба с дикого перепоя. Стали пить одеколон, но тут вернулся Женька и, добрая душа, достал 2 литра нашего спирта. Чистенького. Видели бы вы эти глаза! Короче, после этого точно надо было валить, тем более, что до ближайшего поселка часа 1,5 ходу. Отлили немного спирта, взяли на борт Андрея, который по дороге показал нам все свои икриные места и пошли на п.Хуту. Он рассказал нам, что кеты в этом году мало, а потому медведь и рыбинспекторы ходят голодные и злые. Зато ОМОН не приезжал и никого не бил. Вообще-то мы планировали переночевать и сесть на поезд именно в Хуту, но когда увидели, что там три дома и те в реку сползают, решили идти до Уськи-Орочской. Высадили Андрея, который тут же на берегу завалился спать, несмотря на ливень и пошли уже по Тумнину. Часа через 3 были в деревне, сняли у какой-то бабки летнюю кухню за 500 рублей.

Поезд 2 раза в день - один в Ванино утром, один в Ха вечером.

Пошли покупать билеты и тут шляпа - только верхние полки в вагоне повышенной комфортности (2500). Взяли.


В летней кухне сидеть невозможно из-за дикой вони, поэтому гуляем под дождем по поселку. Маленькая речушка, протекающая через поселок, превратилась в огромный бурлящий поток, норовящий выйти из берегов. Представляю, что сейчас творится на Хуту, какой вал идет. Рассказываю Женьке теорию «шляпусевичуса», которая нас накрыла по полной. Соглашается. Куда ни зайдем, все заняты делом - «грохочут» икру. Попробовали поменять икру на спирт или купить - ломят ценнег в 1,5 рубля. Ф топку. Хотели сходить «окультуриться», но нам не повезло, что на календаре среда:

80% машин - утиля. С номерами только «парадно-выгребные», на которых ездят в Ванино сдавать перекупам икру. Судя по бензабаку одного из грузовичков, воровство у своих же здесь процветает:

Через сутки садимся в поезд, предварительно протеревшись спиртом и набрызгавшись дезодорантом. Но, судя по лицам соседей по купе, не особо помогло. Кстати, при посадке выяснилось, почему цена такая дикая на икру - все скупают проводники поезда, которые потом полночи таскали замороженные туши по вагону.

Сходили в ресторан. Народ пьяный в хлам. В основном, дикий молодняк. Улыбнул толстый работник вагона-ресторана, который пояснял (прям реально пояснял) подвыпившим клиентам, что слово «сука» вслух лучше не произносить и что их пирожки ни хрена не пропали и очень даже съедобны. Тех, кто не внимал его словам, вместе с охранником выводил в тамбур. Линейщикам пофигу - они вместе с проводниками рыбу таскают. Короче, жизнь кипит. Официантка извинилась: не обращайте внимания, говорит.
Мы уж было подумали, что шляпусевичус нас отпустил, но утром поняли, что нет - из-за то ли размыва, то ли каких-то неведомых ремонтных работ впереди, простояли в Комсомольске 4 часа. Правда, в Ха пришли вовремя. На перроне первым делом увидели деда в шляпе и поняли, что теперь-то она нас точно отпустила.